Если Эминем задаёт вам этот вопрос, неважно в какое время, неважно по какой причине, – здравый смысл диктует немедленно восторженно ответить: "Да!". Однако, если он спрашивает вас об этом, будучи готовым проиграть грубое демо "Forgot About Dre" и "What’s The Difference?", то вам лучше воскликнуть: "святые угодники пожалуйста да спасибо тебе спасибо тебе спасибо тебе", с грёбаной быстротой. Потому да,  я сказал то же самое.

Это был сентябрь 1998 года, когда я, Jonathan Shecter, Stretch Armstrong,  Royce Da 5'9", Пол Розенберг (Paul Rosenberg), и один единственный Marshall Mathers III собрались на студии «GAME Recordings» в офисе «TriBeCa», чтобы прослушать свежие записи. Новый альбом Эминема "The Slim Shady LP" должен был выходить в следующем году, а сам Эм в тот момент находился в Нью-Йорке, чтобы уладить свои дела с Interscope. Я принёс с собой успешный альбом Джея (Jay-Z, – прим. авт., DaS-S) "Vol.2…Hard Knock Life", который мне удалось добыть через своё положение штатного сотрудника в журнале "BLAZE", а у Эма были при себе скетчи того, что в будущем стало "2001" ("2001"  – второй студийный альбом Dr.Dre, – прим. авт., DaS-S). К тому моменту много хороших песен уже было проиграно.

А потом: Благородные перезвоны сменились маниакальными звуками фортепиано, и преамбула детского лепета Эма превратилась в нарастающие угрозы. "Сядь сука, если двинешься, ТО Я ВЫБЬЮ ВСЁ ДЕРЬМО ИЗ ТЕБЯ!". Воздух куда-то улетучился из комнаты. Он проигрывал "Kim" для нас. Когда его красивая уродливость вырвалась из наушников, то никто даже не посмотрел в глаза друг другу. Никто ничего не делал. Мы просто слушали. До того момента, мы никогда не слышали подобных записей. Да таких записей даже никогда не существовало. После того, как он удивил нас своей изобретательной игрой слов, и карикатурным творческим потенциалом на своём первом альбоме, то здесь Эминем вывернул всё наружу. Он отвязал себя от всех соглашений, от стыда, от морали, от всех социально приемлемых вещей. Расстроенный и беспрепятственный, он сотворил один из самых зверских, отталкивающих, и опьяняющих моментов за всю историю музыки.

     

Песня кончилась, и мы все сидели молча. Никто не говорил. Я уже рассмотрел в Эме огромный талант к тому времени, но в этот момент, встревоженный и напуганный, был первым разом, когда ко мне пришла в голову мысль о том, что этот чувак может стать одним из величайших артистов моего поколения. Конечно, не в ту же секунду, когда я начал рассматривать целый багаж различий.

"Ну, и что вы, парни, думаете?"

Эминем потратил лучшую часть прошлого десятилетия, пытаясь убрать джина, который является его личной жизнью, его смесью из желаний быть успешным, богатым, и известным, обратно в бутылку. На данный момент мы кое-что уже знаем о его частной жизни. Кроме рекламных раундов для его альбомов, иногда мы можем даже увидеть его. И он хочет, чтобы было именно так.

Его последние два альбома - Relapse и Recovery, были записаны на основе его опыта, когда он был наркоманом, и стал выздоравливающим наркоманом. Их ограниченность позволила ему пойти глубже, если даже не шире. Сохранить несколько вещей для себя. Но песни, которые он проигрывает мне сегодня, колеблются от покалывания в позвоночнике ("Legacy"), до изгиба мозга ("Rap God"), и хотя все довольно личные, но при этом возникает ощущение, будто они не разоблачают его полностью.

   

Разговаривая с Эминемом неделю спустя по видео-чату, уже начинает казаться, что он готов снять ограничения. Он всё ещё переделывает свой альбом, пока отсчитывает время перед крайним сроком. "Я не могу даже припомнить, когда давал интервью в последний раз", – говорит он. "Когда я в процессе создания музыки, то даже не думаю о том, что буду говорить, но мне надо возвращаться к этому режиму, и знаешь что? Ты первый". Во время беседы, прерывающейся из-за сирен бруклинской полиции и затруднений со связью, мы обсуждали, стоят ли те личные разоблачения, которыми был пропитан "MMLP", хождений по той же территории на новом альбоме. Он не хотел портить сюрприз, и он хорошо разбирается в неожиданностях, а потому вы никогда не должны совать нос в мужское представление футбольной стратегии.

Да, я не знаю. Большую часть карьеры я рассказываю о своей жизни. То было личное дерьмо, которое я выпустил наружу, и мне плевать. Иногда я думаю о прошлом: "Чёрт, правильно ли я поступаю? Сколько себя самого я должен выпустить наружу?". В одном аспекте ты хочешь, чтобы твои фанаты тебя знали, и чувствовали связь с тобой. Но потом ты думаешь: "У меня уже ничего не осталось от самого себя". Я не хочу передавать то, насколько лично это дерьмо должно восприниматься.

Всё ещё чувствуется то же самое. Сейчас не так, как было раньше, но этот эффект аквариума всё ещё присутствует. Это и благословение, и проклятие, – факт того, что у меня есть возможность находиться в студии столько, сколько я захочу, и творить столько, сколько я захочу, но иногда всё подходит к пункту, когда начинаешь чувствовать…[сирены на заднем фоне]. Что это было?

Ты говорил о том, что всё ещё чувствуешь себя, словно в аквариуме.  

Какая самая существенная вещь из тех, которые тебе говорил Рик, как тренер?  

Он всегда говорит: "Пробуй всё". Всякий раз, когда была идея, вне зависимости от того, как смешно или слабо она звучала на первых этапах, его мнение было таким: "Нет ничего, что мы не должны попробовать. Если это не сработает, то мы поймём". Если мы что-то пробовали в треке, то и у меня, и у него, был один и тот же слух для большинства из этих песен. В то же самое время, мы оба незамедлительно понимали, что это не сработает. Не было какой-то серьёзной борьбы за что-то. У Рика органическое отношение к тому, что "пусть всё произойдёт так, как должно произойти". Потому в девяти случаях из десяти, если он понимал, что я не прочувствовал какие-то вещи, добавленные в трек его рукой, то он просто убирал их. "Очевидно, что это не работает. Есть какие-то причины того, почему ты это не прочувствовал". И это тоже одна из тех вещей, которые делают его великим. Если он делает бит, то я могу сидеть с ручкой, записывая что-нибудь, и говорить: "Я не уверен, что прочувствовал этот момент". Тогда он скажет: "Хорошо, едем дальше". На этом альбоме я впервые за долгое время начал что-то продюсировать самостоятельно. Ничего на "Relapse" и совсем чуть-чуть на "Recovery" было спродюсировано мной. Потому это было одной из забавных вещей, которыми у меня появилась возможность снова заниматься. Входить туда и делать биты с нуля вместе с Luis Resto, и просто смотреть на то, что получается. Было приятно вновь одеть на себя продюсерскую шляпу…